Уроки смертельной европейской жары 2003 года, два десятилетия спустя

Август выдался жарким месяцем здесь, в Грузии и во многих других штатах. Волна жары обжигает и юго-восток Франции, где «красные сигналы тревоги» предупреждают людей и их животных о необходимости укрыться.

Эта новость напомнила еще один жаркий французский август, произошедший всего 20 лет назад. В 2003 году он заявил об ошеломляющем количестве погибших, что поставило под вопрос то, что может случиться, если люди ожидают, что правительство позаботится о них. Я написал об этом тогда, когда был президентом Центра государственной политики Макинака в Мичигане, и — простите за каламбур — я тоже подвергся за это критике. Но я думаю, что этот урок заслуживает того, чтобы его еще раз посетили поколение спустя. Итак, вот мои наблюдения за жаркий август 2003 года под названием «Жареный по-французски от государства всеобщего благосостояния»:

____

«Погибло около 15 000 человек из-за жары» — гласил недавний заголовок.

Должно быть, это какой-то далекий, малоизвестный, забытый Богом уголок планеты, о котором никто никогда не слышал, подумал я. Неа. Это была Франция.

Подумайте о чудовищности того, что произошло в августе. Когда выглянуло солнце и температура поднялась ниже той, что наблюдается в Эль-Пасо в течение четырех месяцев каждого года, во Франции умерло ошеломляющее число — 14 802 человека, в основном пожилых людей. Пропорциональный эквивалент в Соединенных Штатах, где сотня смертей от жары вызвала бы расследование Конгресса, составит 72 000. Это население размером с город Каламазу, штат Мичиган.

Как могло случиться, что волна жары уничтожила почти 15 000 человек в современной стране, которая гордится тем, что создала одну из самых обширных в мире «сетей социальной защиты»? Возможно, сетка безопасности на самом деле является удушающим одеялом.

Во Франции существует дорогостоящая сеть финансируемых государством пособий, которые начинают поступать из лона национальной няни при рождении ребенка. Когда у женщины рождается первый ребенок, она получает чек. Каждый последующий ребенок увеличивает ее ежемесячное пособие благодаря налогоплательщикам.

Когда через шесть десятилетий ребенок выйдет на пенсию и получит множество других пособий, он или она получит щедрую государственную пенсию. Послание, которое каждый французский гражданин получает на всю жизнь, заключается в том, что правительство должно о нем позаботиться. А как насчет моральной ответственности каждого из нас заботиться друг о друге? Это задание какого-то отдела где-то в Париже.

Итак, когда в августе жарились тысячи пожилых людей, их друзья и родственники ушли в отпуск. Почему они должны брать на себя ответственность, которую за них взяло на себя государство? Кроме того, после того, как французское правительство получило один из самых высоких налогов на душу населения в Европе, у граждан все равно не остается много денег, чтобы заботиться о своих пожилых людях.

Экономист Эдвард Хаджинс утверждает, что французское государство всеобщего благосостояния «основано на предпосылке, что со взрослыми следует обращаться как с детьми, которые не могут сохранить работу или заработать достаточно денег, чтобы содержать свои семьи, оплачивать собственное здравоохранение или откладывать деньги на пенсию без каких-либо ограничений». государственная помощь. Хуже того, французское правительство и преобладающая мораль учат, что у людей мало моральной ответственности за то, чтобы брать на себя ответственность за свою жизнь... Государство всеобщего благосостояния, претендующее на любовь к человечеству, создает моральных карликов, которые чувствуют себя освобожденными от ответственности заботиться о своих близких».

Американцы также создали государство всеобщего благосостояния, но ни одно из них не настолько «продвинулось», чтобы наша склонность к жесткому индивидуализму, личной ответственности и крепким семьям исчезла. Многие европейцы считают нас бессердечными и равнодушными, потому что мы не ожидаем, что дядя Сэм будет нянчить нас от колыбели до могилы. Но поскольку мы по-прежнему в основном заботимся о себе и окружающих, мы не умираем десятками тысяч, когда температура повышается.

Как Франция может возродить отношения и институты, которые составляют основу сильного гражданского общества – общества, состоящего из детей, которые в конечном итоге вырастают независимыми, уважающими себя взрослыми?

Конечно, французы никогда не смогут добиться этого, слепо принимая правительственные программы, которые вытесняют частные инициативы, или подвергая сомнению мотивы тех, кто поднимает законные вопросы об этих правительственных программах. Они не смогут восстановить гражданское общество, если не будут уверены в себе и верят, что правительство обладает монополией на сострадание. Они никогда не доберутся до этого, если будут облагать налогом доходы людей, а затем, как дети, которые никогда не учились арифметике, жаловаться, что люди не могут позволить себе удовлетворить определенные потребности.